«Вспоминаю наши акции и думаю: я ли это был?»

Фото из архива Павла Горелова

Как пришел в храм бывший нацбол, 10 лет назад исписавший краской генконсульство КНР

Сергей Крылов

17 октября, 2014 12:15

13 мин

Ровно 10 лет назад, 14 октября 2004 года, Россия подписала соглашение о передаче Китаю земель на островах в Амуре. Остров Тарабарова и западная территория острова Большого Уссурийского, которые до этого были частью Хабаровска, отошли к Поднебесной.

По этому поводу в самом Хабаровске прошла только одна заметная акция протеста. Несколько молодых людей забросали банками с краской здание паспортно-визового отдела генконсульства КНР. А спустя некоторое время расписали весь город лозунгами против президента Владимира Путина. Корреспондент «Русской планеты» разыскал Павла Горелова — единственного из всех участников событий, который до сих пор живет в городе, не сел в тюрьму и не погиб. Павел оказался в числе волонтеров, помогающих домам милосердия.

«Все стали говорить, что Путин — самое главное зло»

– Так получилось, что политикой я начал заниматься в 11 лет. Я выпускал газету в школе, любил рисовать карикатуры, их напечатали в хабаровской газете. Потом обо мне где-то написали, приехали из НТВ, «Комсомольской правды», показали по телевизору. Появилась такая слава, что ли, по крайней мере в школьных кругах, — рассказывает Горелов «Русской планете».

– Потом я познакомился с представителями партии «Яблоко». Тогда были выборы, и эта партия их не выиграла. У них из-за этого начались проблемы, и все стали говорить, что во всем виноват Путин, что он самое главное зло, надо с ним бороться. Мне нарисовали образ врага, а я такой человек, что все близко к сердцу принимаю. Я и это за чистую монету принял, детское воображение подключил, такой образ себе нарисовал, что вот она — власть-монстр, которая во всем виновата.

Пару лет я жил такой творческой жизнью, общался с «яблочниками» и их друзьями. А потом мне попалась газета «Лимонка» писателя Эдуарда Лимонова. И мне понравилось, что у них все так открыто, молодежно, в отличие от консервативного «Яблока»: флаги, цвета, все излагается доступным каждому человеку языком, авторы не стесняются говорить, что думают. Я понял, что это молодежная партия, тем более что в нее принимали с 14 лет. Мы с другом со двора (Николаем Ильковым — Примеч. РП.) решили туда окунуться.

Мы с ним оба росли без отцов. Да и потом я обнаружил, что все, кто входил в Хабаровское НБП, росли без отца. И все — из малообеспеченных семей. По отдельности никто из нас никому не был нужен: кого-то унижали в школе, с кем-то не общались или не принимали всерьез — а вместе мы почувствовали себя силой. Появилось чувство плеча, семьи. Нас не идея движения привлекла. Потому что в НБП, если честно, идеи никакой нет: я до сих пор думаю, чего больше в национал-большевизме — национализма или большевизма? Все в кучу собрано. Но была живость: отделения — по всей России, чувствовалась сила, и казалось, что сейчас мы власть скинем и заживем.

В Хабаровское НБП входили пять человек. Я и Николай Ильков были тогда несовершеннолетними, нам было по 14 лет. Эдгару Морозову исполнилось 18 лет, Рэм Латыпов был нашим руководителем, пятым был Максим Орлов — он, помимо прочего, возглавлял отделение движения «Россия без Путина», в которое входили любые коалиции. Из СПС, «Яблока» — туда входили все, главное, чтобы против Путина. Еще у нашей пятерки было человек 20 сочувствующих.

Самая главная фишка партии в то время была — «акции прямого действия». Никиту Михалкова яйцами закидывали, кого-то обливали майонезом. Старались, чтобы никто не пострадал, но негативное отношение к человеку или явлению было продемонстрировано.

И когда мы узнали, что острова собираются отдать китайцам, то восприняли это как шанс проявить себя. Судьба островов нас, конечно, волновала, но еще больше радовала возможность принять участие в акции. «Путин отдает острова Китаю!» — это было на слуху у всех, и не было сомнений, что акция протеста будет замечена. Тем более, тогда в обществе были популярны такие настроения, мол, китайцы заполонили весь Хабаровск, а им еще и русскую землю отдают без согласия народа. Мы подогревались вот этим.

И у нас был лидер Рэм Латыпов. Очень умный человек, юрист по образованию, кажется с красным дипломом. Он все мог объяснить доступно. Мы чувствовали себя за ним как за каменной стеной, и даже на его нерусское происхождение не обращали внимания. На самом деле он Денис Ахметзянов, но сменил фамилию, так как партия была националистической, и ему самому было стыдно. Сейчас для меня нет разницы: русский, нерусский — но тогда это было важно в той среде, где мы крутились.

Первую нашу акцию мы провели летом, когда всюду только обсуждалась возможность передачи земель Китаю. В Хабаровске мы забросали листовками и исписали антипутинскими лозунгами фасад «Единой России». Правда, оказалось, что в этом же здании располагался офис Приамурского географического общества, которому досталось ни за что ни про что. Нас поймали. Хотя мы и не собирались скрываться. К нам пришли, спросили: «Вы?» Мы сознались. Разумеется, завели уголовное дело.

«Мы верили, что таким путем острова можно вернуть»

Вторую акцию мы провели уже после подписания договора о передаче островов и решили не сознаваться, создать интригу. Все знали, что это мы, но попробуй докажи!

Что мы сделали? Гуляя по набережной, увидели какое-то здание с китайским флагом. Нам было все равно, что это за здание: вот он враг, и все тут. Мы подготовились, напечатали листовки с требованием вернуть острова России, взяли банки с краской, ночью перелезли через забор и атаковали паспортно-визовый отдел генконсульства Китая на берегу Амура.

Мы тогда действительно верили, что таким путем острова можно вернуть. В принципе, тогда все газеты об этом написали, везде по телевидению показали. Мы были в таком кураже! Но недолго музыка играла. Эта история закончилась очень плохо. Нас поймали. Сотрудники правоохранительных органов применяли, скажем так, не совсем хорошие методы воздействия, в том числе физическую силу. Не скажу, что мучили, но этого было достаточно, чтобы мы все подписали.

Мы во всем сознались, один из нас взял на себя всю вину, так как имел проблемы с психическим здоровьем, и все думали, что ему бояться нечего. Оказалось, что это не так. Ему пришлось поваляться в хабаровском дурдоме и пройти экспертизу, которая якобы не нашла у него отклонений в психике.

На нас завели еще одно уголовное дело. А на основании наших признаний был задержан Рэм Латыпов: из нас выбили признание, что это он втянул нас, несовершеннолетних, в преступную деятельность. На самом деле так оно и было, но потом мы поняли, что этими показаниями посадили человека в тюрьму. В СИЗО он пробыл два месяца. По его словам, ему угрожали сексуальным насилием, и он вскрыл вены, после чего сначала попал в больницу, а потом вышел на свободу. Так просто из тюрьмы обычно не отпускают, но тут и общественность заступилась за Рэма, и «Яблоко», и КПРФ, и правозащитники, и даже еврейские организации.

Ну и мы проводили акции в его поддержку. Они были где-то санкционированы, где-то — нет, но всегда заканчивались драками и разгонами. Нам говорили разойтись, а мы стояли до конца, пока нас за руки и за ноги не уносили. Периодически нас били. Мы снимали показания, фиксировали побои у медиков, писали письма в прокуратуру, но никто из сотрудников правоохранительных органов не был наказан. Мы чувствовали себя бесправными и еще больше ненавидели режим, еще больше хотели отомстить.

И мы тогда весь город расписали баллонами. Где только можно было, мы писали гадости про полпреда, про президента. Наша политическая деятельность свелась к этому.

Суды длились до 2007 года. Заседания проходили почти каждый месяц. При этом нас постоянно таскали в милицию на допросы. Но мы все равно участвовали в каких-то митингах и там тоже провоцировали нарушения. Например, на Комсомольской площади был митинг против передачи островов, и там меня попросили убрать флаг НБП. Я отказался, завязалась драка. Постоянно все сопровождалось какими-то драками с полицией.

«Уже была каша… То я за Путина, то против»

За три года судов у нас пропало всякое желание заниматься политикой. С 11 до 17 лет я побывал, наверное, во всех партиях, которые работали в Хабаровске: от НБП и «Яблока», до движений «Наша страна» и «Наши». В моей голове была уже такая каша от всех этих партий, движений, течений… То я за Путина, то против.

Каждый из нас выходил по-разному из этой ситуации. Кто-то ударился в наркотики, кто-то — в «неформальный» образ жизни. Я стал пить. С 15 до 17 лет, пока шло судебное разбирательство, я пил каждый вечер. В основном пиво. Появились проблемы в школе, во взаимоотношениях с мамой. От меня отвернулись. Почему вот я вступал в партии? Я искал выход, хотел реабилитироваться, избавиться от чувства отверженности. Но ничего не менялось. Казалось, так будет вечно.

Но вдруг первое дело закрылось за истечением срока давности. Так долго тянулся суд, что истцы сами все просрочили, и им пришлось признать нас невиновными. По китайскому консульству мы давали то одни, то другие показания. В итоге противоречий набралось так много, что наша вина не была доказана, хоть мы сперва и сознались в преступлении. Для меня это явилось своего рода чудом. Скажу, почему.

В этом же 2007 году я познакомился с южнокорейскими миссионерами, христианами. Я-то и раньше верил в Бога, в нашей небольшой группке надо мной все время смеялись, когда я говорил, что «Бог вас всех накажет». При этом большинство акций нацболов придумал я, Рэм их только одобрял или не одобрял. Когда я попал в церковь, пришел какой-то мир на сердце. Я стал изучать это все и просить Бога избавить меня от алкоголизма и уголовных дел. С того момента прошло совсем чуть-чуть времени, и суды один за другим прекратились без видимых причин, особенно о китайском консульстве.

Еще чудом я считаю то, что, несмотря на мои националистические в то время взгляды, поддержка и перемены в лучшую сторону ко мне пришли со стороны корейских миссионеров. Со стороны тех, кого я и за людей-то особо не считал. Сегодня у меня много друзей среди корейцев и людей других национальностей. Я раскаялся в своих прошлых преступлениях и взглядах. Спишем на то, что мне тогда было 14 лет.

Я иногда вспоминаю, как, когда еще Рэм сидел в тюрьме и у меня брали интервью на улице, журналистка спросила, верю ли я в Бога. Я тогда замялся сначала. «Ну верю в душе», — сказал. А она закончила сюжет кадрами, где я иду по городу и захожу в храм. Тогда я стыдился этого, а сейчас понимаю, что это было своего рода пророчество. С тех пор я не занимаюсь политикой.

Остров спасения

У всех остальных, кто вместе со мной протестовал против передачи островов Китаю, дела сложились хуже. Рэму Латыпову, несмотря на его образованность, в Хабаровске жить не дали. Он уехал куда-то в западный регион России. Однажды его видели по телевизору в каком-то ток-шоу, он выступал в качестве эксперта по национальным вопросам. Эдгар Морозов в этом году покончил жизнь самоубийством. Оставил видеопослание, в котором проклинает весь мир. Все думали, что это шутка, но он и вправду повесился, похороны были.

Максима Орлова убили еще 10 лет назад после первой нашей акции, до сих пор это преступление не раскрыто. Мы тогда все были в шоке. Его нашли на бульваре: камнем разбили голову. Даже на нас вешали, что мы, мол, сами это сделали. В тот момент я понял, что это не игра. Мой друг Николай Ильков попал в тюрьму по делу, не связанному с островами и политикой. Мы некоторое время переписывались, он писал, что я был прав про Бога. Но потом он перестал отвечать на письма, и я уже несколько лет не знаю, жив ли он. Надеюсь, что жив.

По поводу островов сегодня я даже не знаю, что сказать. У меня поменялось отношение к личности Владимира Путина. С одной стороны, нельзя, конечно, раздавать свои земли кому попало. Но с другой стороны, Китай — не кто попало. Сейчас именно Китай нас поддерживает. Может быть, благодаря действиям Путина в свое время.

Да и посмотрите: они на своей территории что-то строят, облагораживают, а на нашей части Уссурийского острова как было захолустье, так и осталось. Надо не уличными акциями заниматься, не политикой, а преображать жизнь вокруг себя. Сейчас я вспоминаю то время и то, что я был инициатором тех дел, как страшный сон. И задаю себе вопрос: я ли это был?

Когда я пришел в церковь, то снова, как в 11 лет, стал делать газету. Начал собирать в нее истории разных людей о том, как они пришли к Богу. Газета развивалась, мы ее зарегистрировали, потом я передал ее другим людям, и она выпускается до сих пор.

Я сменил много профессий: работал дворником, дизайнером в журнале, продавцом в магазине, продавцом рекламы. Когда нет работы, ищу вакансии по объявлениям и иду устраиваться. Мне 25 лет, я езжу с миссиями в дома милосердия, где рассказываю свою историю, стараюсь поддержать других. В будущем хочу, может быть, снять фильм или написать книгу.

Я верю, что все будет нормально.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе